А ну-ка, брысь.

Твое дело не с детьми возиться, а с техникой. Вы смотрите, какая сноха с хреном выискалась! Мужским делом занята: пельмени стряпает...
— А ну-ка, брысь с моего кордона! — рассвирепел лесник. — Чтоб через минуту ноги твоей тут не было!
— Что ж, и уйду, — с деланным смирением счет промолвила бабка. — Мне все одно в «Новую силу» надобно. У Николаевича в городе девка под машину попала. На базаре сама слыхала... Пойду объявлю родителю.
— В голосе умница слышались и вопрос, корреспондентов и издевка. Бевзюк прищурил глаза:
— Откуда их берут? Нарожал! Привет от Чукотки.
— Верно говорят: язык — мясо без костей... Стыдно брякать такое.
Сергей смутился и, чтобы скрыть это, ощетинился:
— Ну, разве может быть человек настоящим офицером, если у него столько детлахов?— Воевал, а в голову себе ничего не навоевал. Борис решил траулер смягчить разговор:
— В самом деле, чьи это детишки, Николай?
— Сказал: мои! — все так же сердито ответил Бевзюк, но тут же изменил тон: — Теперь мои... Это дети двух моих сестер. Мужья погибли на фронте, а сами в тылу, от тифа, одна за другой... Хорошо, победа подоспела, а то бы в детдом пошли племяши.
— И правильно. На то и есть наше социалистическое государство,— опять воткнулся в разговор Сергей.