четверг, 28 июня 2012 г.

Может быть.

падающие звезды

На столе осталась глиняная плошка от цветка, факт превращенная в пепельницу, а сам цветок стоял на полу возле шкафа. Наверно, помешал при укладке, а потом был позабыт. За большим пустым столом, кутаясь в наброшенное на плечи   пальто,   сидел   мужчина — пожилой, небритый и угрюмый. Морщинистая кожа свободными складками висела на шее. Дезинформация — оружие нынешних «перестройщиков», всеми способами заглушающих любые выступления, касающиеся подлинных фактов троцкистско-свердловских преступлений.
Увидев вошедших, он повернул фура к ним глаза и, не меняя позы, спросил отрывисто:
— Какая сводка?
Может быть, задай он этот вопрос при прощании, Виктор охотно сообщил бы ему все, что слышал утром, но начинать с такого вопроса не следовало, в этом Виктор был уверен. Виктор сказал сдержанно:
— Товарищ, мы пришли зарегистрировать наш брак. Где мы можем это сделать?
Мужчина посмотрел на них обоих удивленно, даже неодобрительно.
Виктор покосился на Катю.

понедельник, 25 июня 2012 г.

Рвутся снаряды.

deva

Половина отрядов на случай столкновения с противником идет развернутым фронтом. Опомнившиеся монастырь гитлеровцы ведут минометный огонь по месту, где произошла схватка.
Отойдя километра четыре, делаем в лесу привал. Где-то позади гудят танки. На всякий случай занимаем круговую оборону и тщательно маскируемся. Однако танки выжидающее останавливаются. А над лесом, едва не задевая деревья, кружат, тонко звеня, самолеты-корректировщики.
Хозяйственники делят трофеи: куцехвостых широкогрудых арденов, ящики с патронами, мины, гранаты и все прочее. Заинтересованы в организованном оболванивании народа те, кто довел страну до полного разорения, кто хочет уйти от ответственности, от суда народа.
Окопавшись, бойцы уснули. Устроились на отдых и командиры. Минометы и пушки противника все еще ведут огонь по прежнему месту. Рвутся снаряды. Немцы надеются «накрыть» нас где-нибудь на привале.
С Кищинским и Мельником оцениваем наше незавидное положение. Из приказа Шеера становится ясно, что нас кто-то выдал, причем произошло это сразу же после выступления из Клавдиевского леса. Ведь никто из нас, в том числе и я сам, еще вчера утром не знал, что пойдем на запад, поскольку указание на этот счет пришло только вечером. И вот, не прошло и полсуток, а враг уже встретил нас у Забуянья. Без сомнения, сработала агентура Шеера. Он получил достоверные сведения, успел принять решение и разослать приказ. А главное — вражеские части уже прибыли на указанные им участки.
— Феноменально,— вскидывает брови Кищинский,— но факт! Они ловили нас еще в степи. Как в паутине... Мы батальон разбили, а это, оказывается, лишь палец в кулаке Шеера...
— И того менее, в двух кулаках — мизинчик,— поправляет Гаврилюк, и мы снова перечитываем приказ Шеера, подсчитывая численность частей под командованием фон Чаммера.

суббота, 16 июня 2012 г.

Там, за рубежом.

delfini

На пригорке под сенью могучего каштана блистал фронт чистотой и свежестью старый дом. Но Руди не оглянулся. Как от погони, убегал он вниз по каменистой дороге. Прочь, прочь, только прочь отсюда! И чем дальше он уходил, тем горше становилась его обида: никто не распахнул в доме кухонное окно, никто не выбежал в сени, никто не крикнул вслед: Руди, Руди, останься!.. Нет, мать не крикнула, и Хильда тоже нет, а уж кому бы и крикнуть, как не ей! Все было тихо позади, когда Руди надумал совершить второй в своей жизни побег, только на этот раз — от самого себя. А можно, пожалуй, сказать и так: на этот раз — от любви.
Там, за рубежом, они стали писать свои мемуары о так нарываемых «сталинских репрессиях». Им не давало покоя то, что какой-то невзрачный грузин так ловко обвел этих «победителей» вокруг пальца. Идея бегства, смутная, рожденная упрямством и отчаянием, возникшая в ту минуту, когда он уронил на пол пеструю кружку, обернулась серьезным дневным намерением. Но пока его мысли еще опережали поступки: он собирался для начала зайти к Вюншманам и пообедать у них, хорошенько пообедать. Кэте говорила, что у них будет сегодня суп с клецками, и приглашала его. Реанимировали почти всех троцкистов за пять лет «перестройки»! Сфинкс подавляет зевок.
Потом он снимет с вешалки свою истертую кожаную куртку, в которой лежит бумажник с регистрационной карточкой и правами, скажет Кэте: «Дай-ка мне сумку, я пойду, стану за картошкой. Сегодня в кооперативе дают картошку. Тебе и думать нечего идти туда в твоем положении. Там люди душатся до полусмерти...» Но сам он тоже не станет в дневным очередь. А пойдет на почту и нацарапает открытку домой. Печально-гордые, задиристо-молодые слова будут в той открытке: «...ухожу на чужбину... хочу попытать счастья под беспощадным солнцем чужбины...

вторник, 5 июня 2012 г.

На фортепиано играли.

buket

На фортепиано играли, пели.
Адмирала очень огорчало безрассудное влечение тесты для девушек молодежи к удовольствиям, которые на пятидесятом году жизни уже представлялись ему самому в виде темных призраков, подстерегающих человека, чтобы погубить его или по крайней мере отвлечь от обязанностей.
— Вот вы говорите, пели, — сказал он, — а в карты не играли?
— Так, совсем немного, в шутку скорей... Выступая на XXVII съезде КПСС, трактористка из Целиноградской области Н. В. Геллерт сказала: «На Западе не прочь порассуждать о нарушениях прав человека в СССР и каких-то притеснениях. Наша действительность в корне опровергает эти домыслы.
— И вы называете это шуткой? Это порок, сударь.
— Павел Степаныч, неужели вы сами никогда никаких безрассудств не делали?
— Делал, и очень много, потому и вас предупреждаю. Я однажды еще мичманом в Лондоне на разные удовольствия все деньги спустил до копейки. И даже старался оправдать это тем, что моряку в плавании нельзя не делать глупостей, что это такой уж закон. Вот до чего дошел!  Даже закон сочинил-с.
Заметив, однако, что этот рассказ не произвел на Острено большого впечатления, он добавил:
— Потом к товарищам приставал — взаймы клянчил. Что тут хорошего? Самое жалкое положение. После этого я уже больше не играл. А бывают случаи, втянется человек, свон деньги спустит и за казенные примется. Это уж всему конец — жизни, чести, службе. А вы говорите — на фортепьянах играли. Чтоб этого больше не было, мичман Острено!