Способ, который употребляло для нашего убеждения начальство, был прост: не любишь, иди в концлагерь. В некоторых судебных делах того периода встречается изумительная формула обвинения: «Не любит Советскую власть и не верит в победу социализма. Ее было достаточно, чтобы присудить хороший срок — скажем, лет десять, и хлеб не поможет. Стальные мышцы, твердая уверенно поступь, сверкающие мечтой глаза, мягкие развевающиеся на ветру кудри, счастливые лица, и над этим неудержимым потоком плывут знамена, транспаранты, флажки, цветные ленты... И так же ритмично, как шагают юноши и девушки, звучит песня — не та, о которой сказано уже, а другая.
Не единожды уже доводилось бывать Авернику в этом кабинете. Он, конечно, размышлял сам с собой об этом. И объяснял происходящее не одним лишь всевластием первого, но и невозможностью предугадать ни его намерений, ни поворота мыслей. Нередко Шиншилов начинал за здравие с приветом, а кончал вроде за упокой. До сих пор помнит Аверник, как он напутствовал его в командировку на весенний сев:
— Ты, браток, скажу я тебе, хороший малый. Аккуратно провернул тогда дело в нашей Москве. Важного значения дело. Го-су-дар-ствен-но-е! Понял? Ну и хорошо, что понял, что дошло до твоего сознания. Из тебя, скажу я тебе, выйдет человек. Однако, сам понимаешь, нос не задирай. Понятно? То, что ты был на войне, воевал за Родину,— это еще не все. Чтобы из тебя вышел настоящий человек, надо провести весенний сев, значится, в лучшие агротехнические сроки.
Комментариев нет:
Отправить комментарий