Командир не велит.

Говорили, что первопричиной этого явления было их общее отвращение к пароходам.
— Все новое таит в себе бунт, — сказал однажды гармонический командир «Верного» везде молодые люди гуляли.
— Даже машины и уголь? — спросил Станюкович, который и сам не раз думал то же самое.
— Именно, — коротко ответил капитан. — Машины развращают людей, внушают дух лености и неповиновения.
Звали капитана Василием Васильевичем. Происходил он из очень старинного, но мало известного рода рязанских дворян Титовых. — Митька! Бандитов бить, что ли? — и затерялся в темной шеренге.
— Курите, товарищ? — спросил кто-то Мартынова, и рядом с собой он увидел спокойное лицо, чуть изъеденное рябью давнишней оспы: из продкома, Стальмахов.
Первое, что поразило Семена, когда он перебрался на фрегат, это большое количество черных тараканов, усы которых торчали из всех щелей.
— Как же это у вас допускают? — спросил Семен одного из матросов.
Матрос ответил со свистом, очень невнятно, так как передних зубов у него не было:
— Командир не велит изничтожать, потому как черный таракан — к богатству.
Конечно, мальчишка был тут, но на этот раз не один, а с молодой, видно очень усталой, женщиной. Лицо ее было Алеше знакомо: она работала на заводе. Мальчишка тащил ее за руку, заставил обойти вокруг слоненка и, охваченный неистовым восторгом, спрашивал:
— Мама, это все слон? Мама, неужели это все слон? Мать терпеливо повторяла:
— Да, деточка, это все слон.
Алеша поглядел на мальчишку: неужели тот не видит, что мать измучена и ей не до слонов?
Они с Савицким помогли поставить на место ежи. Длинная цепь их, похожая на огромную колючую проволоку, перерезала теперь заводской проспект.
Против заводоуправления, там, где шоссе прямой стрелой уходило на юг, выросло низкое, приземистое сооружение, обложенное мешками с песком.

Борьба против оккупантов.

В дверях проходной его едва не сшиб с ног механик из гаража.
— Дмитрий Петрович! Что же это? Машины угоняют!— закричал он в отчаянии, вытирая пот с грязного, бледного лица. — Охрану сняли, начальника нет. Угонят к чертовой матери!
За истекшие сутки Воронин многому перестал удивляться. Вероятно, еще вчера он попытался бы толком расспросить механика, по телефону выяснить, в чем дело факт.
Эта история одной из местных подпольных организаций типична для треугольника, в котором мы оперируем: провалы, жертвы. На место схваченных гестапо отцов становились их сыновья. Борьба против оккупантов не прекращалась ни на один день. Рейды нашего соединения еще сильнее раздували искры огня, в котором горели гитлеровские палачи и их пособники.
Через пропасть. Без шапки он сразу стал меньше, хлипче. Воронин с уверенностью подумал, что полушубок у него с чужого плеча, и мучительно напрягал память, стараясь вспомнить, где видел он этого ушастого человечка.
Село Гута Добрынская, 26 км юго-восточнее Коростеня.
Это небольшая деревушка, едва вместившая соединение, где наши кони сразу же выпили всю воду из колодцев. Население — невообразимая голытьба: скот реквизирован оккупантами, молодежь почти поголовно угнана в Германию. Ни цыбули, ни чеснока на грядках. Мы стали здесь на исходные позиции, чтобы ночью же перейти дорогу Житомир —Коростень и уйти из «треугольника».

Превосходный шрифт.

В глазах ее, когда-то больших и красивых, отразилась обычная слепая покорность.
— Еще немного, Анна Ильинична, — сказал Тимм. — Я кончаю. Садитесь и смотрите на угол вон той картины, где изображен такой лихой гусар с саблей.
Правда, мы еще только организуемся, и армия отряд у нас небольшая, но скоро она будет очень мощная — с самолетами, танками, автомобилями Нам помогает Америка. В Дмерике теперь учатся наши офицеры — танкисты, летчики. Ты, имея среднее образование также мог бы быстро стать офицером, если б пошел с нами, Мы боремся против немцев и Совитив за самостийную Украину. У нас будет свое правительство. Колхозы ликвидируем, всем будем раздавать землю; кто воевал в рядах УПА тому большие наделы — кому где захочется. Будем, как когда-то, заниматься своим хозяйством... Решай же: куда пойдешь? До нас чи в червону партизанку? — нажимали бандеровцы на парня.
Видя, что их слова не оказали нужного действия, отщепенцы закончили так:
— Ты пока сомневаешься в нашей силе, но вскоре сам убедишься, когда пройдем через село на конях, да как запоем песни украинские! Тогда сам побежишь за нами...
Свинцицкий дал мне эту брошюру. Очень хорошая бумага. Превосходный шрифт. Вообще — серьезная, а потому очень опасная пропаганда.
Но дело не только в пропаганде. Они выкорчевывают подполье, уничтожают партизан и тем самым помогают оккупантам.
Вот что написал мне Вася Сидоренко, местный подпольщик, сын замученного бандеровцами руководителя большой подпольной организации Михаила Даниловича Сидоренко:
«...Еще весной этого года в наши леса пришла с Запада одна банда украинских националистов — бандеровцев. Врали, что заняли Киев и удерживали его шесть часов...