И он улетел, туда благодаря попутному ветру, улетающему и провожают солнце трепетом поющих тонов,— в это время по лестнице темной, мимо ватерклозета и помойной лохани, театр скорее к себе, в свою комнату, бежит Рафаил Антонович и стонет от одышки.
Ведь в этот алый час заката из цирка вылетает «Интернационал» и мощью сотен голосов гордо несется над городом к вечернему солнцу, и сейчас вернется Робейко, что занял комнату в доме Рафаила Антоновича. Не любит Рафаил Антонович встречаться с Робейко и боится его.
А Робейко порой тоже порывался запеть, но кашель мешал, и он молча смотрел, как поют товарищи. Яркие коричнево-красные пятна горели на его щеках, и его худое лицо с небольшими серыми глазами, такого же цвета волосами и со складкой мужественной уверенности у рта тоже пело. В такт песне он ударял ногой и неслышно шептал грозные слова гимна.
Комментариев нет:
Отправить комментарий