Холодный луч заиграл на их форменных металлических пряжках. Мальчики стояли, подняв к небу освещенные бледным светом лица, и как завороженные глядели на красные трассы пуль.
Мальчики стояли, крепко схватившись за руки. Наверно, им было страшно. Чтобы подбодрить себя и товарища, один сказал:
— Ни черта! Моя шлифовочка стоит. Другой подхватил тотчас:
— И мой монтажный не качается. Вдруг красный хлыст стегнул по ракете.
— Попал, попал! —в восторге закричал, поездка в никуда, запрыгал, захлопал в ладоши мальчик поменьше ростом.
Расстрелянная ракета заплакала огненными слезами и погасла. Завод погрузился в спасительную темноту. К мальчикам подошел дежурный и уважительно, как взрослых, попросил их уйти в убежище. . .»
«Да, другие времена». — Кира отложила Алешины заметки и задумалась о месте писателя в этой войне. Только в войне, никак не вне ее. Даже странно думать, что когда-то могла быть сказана фраза о музах и пушках.
Через неделю после начала войны была опубликована в “Правде” первая походная песня. Наверно, все молодые, уходящие теперь на фронт, и все, кто уйдут еще, все, кого зовет дорога дальняя, будут прощаться с родными городами и хатами словами этой песни. Разве это не значит, что голос советского писателя уже звучит в войне? Теодор Драйзер прислал телеграмму. Он требует пресечь фашистские преступления, а их «инициатора и исполнителя, победив, всенародно казнить». Разве это не значит, что все честные писатели мира за нас? В Дании арестован Мартин Андерсен-Нексе.
